Особняки в Верхнем городе бывают трех видов. Во-первых, гномьи дворцы: в своем отдельном районе они кучкуются вокруг поддельных статуй Совершенных, пытаясь укрыться от шквала людской культуры. Во-вторых, дома иностранного квартала, где останавливаются зажиточные орлесианские и антиванские купцы — те, что дважды в год наведываются сюда, чтобы отругать капитанов на своих судах, клерков в своих конторах и счетоводов в своих магазинах. И, в-третьих, это поместья знатных семейств, родословная которых прослеживается до орлесианских завоевателей и тевинтерских землевладельцев: угнездившись на самом верху, они презрительно взирают на простой люд, снующий под ногами. Но у всех имений Верхнего города, кому бы они ни принадлежали, непременно есть два общих элемента: броский парадный вход — на случай, когда надо показать себя посетителям, и потайной — на случай, когда это нежелательно.
Вход для слуг в имении графа де Фавра крылся в разросшемся саду. Пока Доннен Бренниковик вскрывал замок, его напарник Джевлан с напряженным видом смотрел по сторонам. Доспехи они оставили в казармах, но даже в гражданской одежде рекрут умудрялся выглядеть так, будто донашивал вещи за старшим братом.
— Вряд ли леди капитан подразумевала подобный способ получения улик, — бормотал он.
Замок щелкнул, и Доннен осторожно отворил дверь.
Лишь несколько полос света просачивалось через закрытые ставни. В воздухе, словно дешевый гобелен, висела зловещая тишина. Доннен с Джевланом крались по темным комнатам прислушиваясь, нет ли рядом слуг, но слышали лишь собственные шаги. Они уже решили, что дом вообще пуст, когда увидели дверь, сорванную с петель.
За дверью лежал граф в луже крови, сжимая в одной руке заряженный арбалет. Из спины графа торчал кинжал.»
