См. также Логейн Мак-Тир, Жан-Марк Страуд, Алистер Тейрин.
Текст кодекса[]
Варрик Тетрас
Доннен вытер с барной стойки пролитый эль, прислушиваясь к крикам чаек и шуму волн снаружи. Еще один тягучий день на побережье Амарантайна. Гостей в трактире было немного — слишком уж к югу от антиванской границы, чтобы здесь шли караваны, — но бывший стражник открывал его не ради денег.
В Тени остался Страуд
Он налил в бокал сливового бренди из щербатого графина и понес его на веранду, где импозантный Серый Страж играл менуэт на лютне в компании своих пышных орлесианских усов.
Уважительно поклонившись усам, Доннен вручил бренди Стражу. Тот, благодарно кивнув, поставил бокал на стол и доиграл последний такт песни.
— Моя вам благодарность, сударь стражник, — орлесианец отложил лютню в кресло и поднес бренди к усам. Усы не выразили никакого почтения к винтажному напитку.
— Теперь просто Доннен, — отозвался Доннен, глядя на волны. — Я больше не в киркволлской страже.
— Я тоже столько лет провел в Городе Цепей и окрестностях, — вздохнул Серый Страж. — Нам повезло избежать его когтей.
У них за спинами горел закат, и длинные тени уходили с берега далеко в море.
— Пожалуй, — подернул плечами Доннен, уставившись на темнеющие к горизонту волны. — Хотя порой я даже не знаю, целиком ли оттуда вырвался.
— За то, что мы оставили позади, — поднял тост орлесианец.
Двое мужчин стояли и смотрели вдаль, пока остатки света окончательно не растворились в морском покое.
- В Тени остался Алистер
Он налил в бокал дымного ферелденского виски и понес его на веранду, где рыжеволосый мужчина пытался то ли сыграть на лютне, то ли зверски убить оную, а вместе с ней и музыку как идею. Инструмент мужчина держал перед собой на вытянутых руках, словно готовую наброситься змею, и это лишь усугубляло положение.
Доннен протянул бокал, горячо надеясь, что виски отвлечет незадачливого музыканта от экзерсисов.
— Сударь стражник! Вы мой спаситель! — рыжий с застенчивой усмешкой взял бокал и чуть ли не отшвырнул лютню в кресло.
— Теперь просто Доннен, — отозвался Доннен, глядя на волны. — Я больше не в киркволлской страже.
— Хорошо уйти на покой, правда? — мечтательно ответил мужчина, глядя на птиц, ныряющих в волны с берега. — Ни за что больше не отвечаешь, никто на тебя больше не орет, никакого тебе Киркволла...
У них за спинами горело закатное солнце, окрашивая океан Амарантайн в сапфировый цвет и призывая бакланов поскорее вернуться в гнезда на скалах.
— Киркволл никуда не делся. И все остальное тоже. Просто я не притащил их с собою в бар, — усмехнулся Доннен. — А от чего ушли вы?
— Не поверите, если расскажу, — кривовато улыбнулся в ответ рыжий. — Вас серьезно интересует история принца-бастарда с нечестивой любовью к сыру, да еще в прескверном изложении?
— Почему ж нет? Времени у нас сколько угодно.
Они стояли на веранде, и рыжий все рассказывал и рассказывал свою невероятную историю, пока остатки света окончательно не растворились в морском покое.
В Тени остался Логейн
Он вылил в кружку мутный остаток блеклого ферелденского лагера и понес его на веранду, где старый солдат музицировал на видавшей виды лютне.
Доннен протянул кружку, словно предложение о мире.
— Благодарю, сударь стражник, — солдат безо всякого сожаления сменил лютню на кружку. У его ног, свернувшись, дремала седая мабари, время от времени подергивая ухом.
— Теперь просто Доннен, — отозвался Доннен, глядя на волны. — Я больше не в киркволлской страже.
— Серьезно? — вздохнул солдат, глядя на спящую собаку. — Что ж, если вы больше не просыпаетесь от снов, где вы в дозоре, то вы счастливее многих.
Закатное солнце за их спинами опустилось еще чуть-чуть, а ветер с моря стал прохладнее.
— Знаете, чего мне не хватает? — сказал Доннен. — Запаха рынка Нижнего города. Поутру, когда в двух десятках пекарен ставят в печь караваи и сдобные пироги.
Солдат усмехнулся.
— Боюсь, есть в мире вещи печальнее, чем ностальгия по запаху пирогов, — снова вздохнул он. — Нет, вы определенно счастливее многих.
— Возможно, — улыбнулся Доннен.
— За родные города, — поднял кружку старый вояка.
Мабари у его ног подергивала лапами: ей снились кролики. Вскоре остатки света окончательно растворились в морском покое.
- В Тени остался Хоук
Он налил в тяжелую кружку едкого андерского стаута из дубовой бочки и понес его на веранду, где темноволосый дворянин терзал лютню. Лютня была настолько расстроена, что звучала как какой-то другой инструмент — может быть, туба или литавры. Музыка рождалась с чистого листа, и роды были тяжелыми.
Доннен отдал кружку, втайне надеясь, что после этого концерт прекратится.
— Как мило с вашей стороны, сударь стражник! — благодарно отложил лютню молодой человек и схватился за кружку, забрасывая ноги на стол.
— Теперь просто Доннен, — отозвался Доннен, глядя на волны. — Я больше не в киркволлской страже.
— Ну, знаете, такое из себя не вычеркнешь, — улыбнулся дворянин. — Киркволл пропитывает. Если уж пробрался в сердце, останется там навсегда.
У них за спинами горел закат, и длинная тень от таверны падала на воду. Стая бакланов, пользуясь гаснущим светом, ныряла за рыбой на обратном пути из моря к берегу.
— Пожалуй, — улыбнулся и Доннен. — Но в мире всегда найдется занятие что Защитнику, что стражнику, куда бы они ни забрели.
— Выпьем за это, — поднял кружку дворянин.
Двое мужчин стояли и глядели вдаль, пока остатки света окончательно не растворились в морском покое.
- В Тени осталась Хоук
Он налил в бокал красного орлесианского вина и понес его на веранду, где леди Мариэль играла на лютне для далекой стаи бакланов и дремлющего мабари. Доннен с улыбкой протянул ей бокал:
— Желаете чего-либо еще, ваша светлость?
— Как мило с вашей стороны, сударь стражник! — отложила лютню Мариэль. Мабари сонно заозирался, словно высматривая сбежавшую колыбельную.
— Теперь просто Доннен, — отозвался Доннен, глядя на волны. — Я больше не в киркволлской страже.
— Ой ли? — хитро улыбнулась она поверх бокала. — А вам не кажется, что, назвав трактир "Дозором", вы с головой себя выдали? Что, забери вы стражника из Киркволла и из стражи, он никогда до конца... не уйдет?
У них за спинами горел закат. Пес потянулся и иноходью перебежал к столу, где водрузил голову на колени леди Мариэль, прося угощения со стола. Вдалеке бакланы делали последний заход над морем, прежде чем вернуться к ночлегу на берегу.
— Пожалуй, вы правы, — улыбнулся и Доннен. — Но сегодня я не на посту, ваша милость.
— Мариэль, — поправила она. — И отвечу на ваш вопрос: вы вполне можете составить мне компанию. Одного стражника как раз хватит.
Они стояли рука об руку и глядели вдаль, пока остатки света окончательно не растворились в морском покое.